Медведева Ирина Яковлевна

детский психолог, писатель, публицист,

драматург, общественный деятель,

Москва

Главное для здоровой психики – чистая совесть

Детский психолог, писательница, публицист, драматург, главный научный сотрудник Института детства Российского детского фонда, киносценарист, главный редактор сатирического киножурнала «ВСЛУХ» Ирина Яковлевна Медведева рассказала об особенностях подхода к работе православного психолога, о невротизации общества и «подводных камнях» своеволия и любви к себе, а также о том, как говорить с детьми о СВО. Публикуем фрагменты интервью на Youtube-канале «Эмпатия Манучи».

Об отличиях православного психолога от светского, чистой совести и Донбассе

Но сегодняшние многие светские психологи, когда к ним приходит человек, жалуется на какие-то свои недостатки, трудности, психолог очень часто, к сожалению, говорит, что «никаких недостатков у вас нет, вы должны возлюбить себя таким, какой вы есть». Человек говорит: «Ну как же, то-то и то-то во мне не нравится окружающим». А психолог может сказать: «Это их проблемы, главное полюбить себя…» И вот получается, что человека отводит от покаяния, от раскаяния… Если даже не называть это церковным языком «покаяние», а просто от раскаяния, от стыда за дурное поведение, дурные поступки. А это же ужасно.

Недаром, когда человек кому-то рассказывает о своих нехороших делах, он потом говорит: камень с души свалился. Это же очень важная вещь. Я уж не говорю, что это церковное таинство. Но даже для нецерковного человека это важно… как, может быть, одна из главных составляющих психического здоровья.

Я это поняла, когда была на Донбассе… Когда туда приехала с группой ученых на конференцию по экологии, меня попросил ректор одного из вузов московских, который устроил эту конференцию в Донецке, чтобы, пока ученые будут говорить об экологии…, я в это время встретилась с психологами, педагогами и социальными работниками Донбасса и рассказала бы им, как реабилитировать травмы войны. Я обратила внимание как человек, у которого глаз наметан, что там некого реабилитировать, что люди там, конечно, пережившие, продолжающие переживать жуткие зверства…, удивительно психически здоровы.

Потом я приехала второй раз, третий раз… И, наверное, только к концу второго раза я догадалась, в чём дело. К сожалению, в учебниках, по которым я училась и в лекциях, которые я прослушала в огромном множестве за свою жизнь, мне никто не говорил, что самое главное для здоровой психики – это чистая совесть. Вот я это увидела и поняла на Донбассе, это для меня был важнейший урок как для психолога. И теперь я точно знаю, что исповедь – это не только важнейшее церковное таинство, а, может быть, самый важный метод в психотерапии.

О понятии «успешность», «фабрике неврозов» и школе

Я думаю, что это фабрика неврозов и детей, и взрослых – когда сегодня на успешности делается такой акцент. Я это вижу по своей работе с детьми и их родителями. С родителями иногда надо работать еще больше, еще более глубоко, чем с детьми. Это так называемые «престижные неврозы», которых сейчас много… Когда делается акцент на успешности, конкурентности, на первенстве. Не все же люди могут быть первыми. Кто-то десятый, кто-то сотый, кто-то десятитысячный. Но когда человек знает, что это главное, что надо к этому стремиться, а у него совершенно не спортивный характер, может быть, он невротизируется, потому что терпит неудачу на этом пути. Вместо того, чтобы воспитывать благородство как самое главное, теперь часто акцентируют внимание на успешности, конкурентности.

«Школьные неврозы», когда у ребенка страх неудачи перед каким-то предметом, где ему ставят и ставят двойки. А родители ругаются. Он может вообще перестать ходить в школу, потому что у нас нельзя выбрать какие-то предметы, которые у тебя получаются, которые тебе нравятся, а от других, которые не нравятся и не получаются, отказаться. Ребенок невротизируется. Родители не понимают, в чем дело. Ко мне приводят таких детей. И когда они что-то делают на копейку, я их хвалю на миллион.

Иногда, когда ребенок с такой «заячьей душой» от одного слова «школа» начинает дрожать, приходится советовать родителям перевести его в другую школу, где поменьше народа, если у них есть деньги, может быть, чтобы они поискали частную школу, где вообще четыре-пять-шесть человек в классе, а иногда приходится советовать перевести на домашнее обучение индивидуальное. Бывают такие нервные дети, что они просто не выдерживают классно-урочной системы, 6–7 уроков – это для них непосильное напряжение.

Но так часто, как сегодня детей забирают из школы, не стоило бы это делать. Сейчас очень многие родители переводят детей на домашнее обучение. Хотя школа – это не только школа, которая дает начатки научных знаний, это школа жизни. В семье-то легко общаться: тебя все любят, и ты всех любишь. Потом в жизни будет по-другому: кто-то тебя будет любить, кто-то ненавидеть, кто-то над тобой издеваться, кто-то на тебя доносить… И школа как раз воспитывает это умение взаимодействовать с самыми разными людьми, и не только со сверстниками, но и с разными взрослыми.

Про разговоры о физической любви

Родителям не надо никогда с ребенком говорить прямо на темы физической любви. О верности, о красоте верности, красоте настоящей любви надо говорить. Родители – это король и королева, разве могут они сходить с трона и говорить о каких-то подзаборных вещах.

Про разговоры с ребенком о СВО

Если говорить про детей маленьких, им родители, как правило, это вообще не объясняют, не говорят с ними на эту тему.

И, к сожалению, очень часто и в школе, и дома об этом не говорят с подростками. Забывая о том, что они уже не дети, а подростки, и что завтра они будут солдатами, если это мальчики. Так что всё зависит от семьи, даже когда подросток делает вид, что «родаки» уже ничего для него не значат, на самом деле и для подростка родители значат больше других взрослых, это главный авторитет, он просто делает вид, что это не так.

Ребенок же чувствует, как настроены его родители. Одно дело говорить о трагедии войны*… А война – это трагедия, конечно. Но если только на этом фиксироваться, а не фиксироваться на героизме тех, кто пошел воевать, то, конечно, у него будет негативное отношение… Если говорить «какой ужас, кровопролитие»…

Нужно рассказывать детям о том, что такое война, что такое мир. Тем более мальчику. Почему мальчики, даже если ничего не рассказать о войне, так любят играть в войну, в солдатиков? Потому что это в крови. Мальчик – это будущий воин. Конечно, надо найти правильную форму: чтобы не пугать его, с одной стороны, но и не делать вид, что ничего тут не происходит, все нормально.

Сейчас столько трусов выросло… Я, например, считаю, что не надо удивляться тому, что многие сбежали в Казахстан или в Грузию. Это как раз закономерное следствие того, что столько лет выращивали эгоистов и трусов. А удивляться надо тому, сколько людей на фоне этой информационной агрессии, направленной на детей, когда им говорили, что мы все граждане мира, все нормально, а война – это гадость… Надо поражаться, что столько нашлось храбрецов. Оказывается, есть люди, их достаточно много, у которых ядро личности невозможно повредить ничем. Вот это Божье чудо. Но надо, чтобы это было закономерностью, а не чудом.

Если мужчину мобилизовали, женщина должна говорить детям, что она гордится своим мужем, а ребенок может гордиться своим отцом. У меня есть одна знакомая женщина, которая не так давно мне сообщила, радостно блестя глазами, что ее муж уже в возрасте лет 40 пошел добровольцем. А потом ее глаза потускнели, она сказала, что сын, которому за 20, трус, не пошел…

Я восхитилась этой женщиной, и я уже знаю семьи, в которых отец ушел на фронт. Я говорю мамам, что они должны детям рассказывать, какой у них прекрасный отец. Ну, собственно, про любого отца надо так стараться говорить, даже если он не очень хороший, даже если он алкоголик. Дети должны знать, что у них папа прекрасный.

О нравственности, своеволии и любви к себе

Не только для нравственности, но и для психики очень вредно распускать психику и очень вредно переставать быть авторитетом для ребенка. Потому что таким образом нарушается первая в жизни человека иерархия: взрослый – то есть родитель, властный, умный, авторитетный человек, который знает, что хорошо, а что плохо. А он ребенок, пока еще безвластный, маленький, бесправный во многом, просто потому что на нем еще нет ответственности.

Вредно распускать психику, потому что это противоречит заданию Бога о человеке. Человек должен привыкать быть в некоем дисциплинарном, этическом корсете, а потом ему уже и без этого этического корсета будет приятно и естественно вести себя хорошо. Зачем человеку быть похожим на свинью, он же человек.

Окружающие не любят своевольных людей. А каково человеку жить, когда его ненавидят окружающие, а он даже не понимает почему. Его просто приучили делать свой выбор, какой бы он ни был. Многие родители ошибочно считают, что своеволие – хоть с таким ребенком и трудно, но зато он проявляет свой характер. Своеволие – это когда воля на нуле. Вот родителям надо объяснять, что, если ребенок делает что хочет, значит у него воля пока на нуле.

Воля начинается с умения отказаться от того, что хочется, потому что это некрасиво, вредно, вредит другим людям и мало ли еще что.

Это история про любить только себя… Это ведет к изгойству, это ведет к тому, что от человека будут отворачиваться окружающие, потому что ему наплевать на них, он на них не обращает внимание. Это в лучшем случае. А в худшем случае он им вредит, потому что ему так удобно. Так что родители, которые верят в эти бредни, я бы сказала, они готовят ребенку психический слом. Когда они потакают его порокам, они готовят ему психический слом. Потому что другие люди потакать не будут, они будут отвергать.

 Опубликовано: «Психологическая газета»

Полное содержание беседы — см. видео https://www.youtube.com/watch?v=MjX9yknfdcI&t=571s

---

---

Педагогика Культуры № 37 (2023)