Общественный научно-просветительский журнал

Педагогика Культуры

ЖУРНАЛ

Педагогика Культуры

По следам неопубликованных статей Д.Д. Шостаковича

Галина Петровна Овсянкина,

доктор искусствоведения,

член Союза композиторов России,

профессор Санкт-Петербургского Гуманитарного университета профсоюзов

 

 В истории есть события, без знания которых невозможно обретение культуры, а если это касается России, то и национального самосознания. На столь казалось бы азбучную истину меня еще раз натолкнул просмотр трех неопубликованных статей Дмитрия Дмитриевича Шостаковича, найденных мною в Российском государственном архиве литературы и искусства (РГАЛИ) еще в 1979 году[1].

 Статьи относятся к трагическим дням Великой Отечественной войны и написаны Шостаковичем в эвакуации в Куйбышеве. Посвященные различным темам, они красноречиво свидетельствуют о духовном облике композитора – гениального художника и гражданина-патриота.

Война, как известно, застала Шостаковича в Ленинграде. Несмотря на тяжелое положение на фронте и в городе (8 сентября Ленинград был окружен кольцом блокады), Шостакович в промежутках между дежурствами на крыше консерватории продолжал напряженно работать. Это было в той обстановке равноценно подвигу. Он писал Седьмую симфонию, ставшую музыкальной летописью тех трагических событий и получившую впоследствии название «Ленинградской». 1 октябре 1941 года, уступив настоятельным требованиям руководящих органов, композитор выехал с семьей из осажденного Ленинграда в Куйбышев (специально для него был выслан самолет). Композитор вез с собой три части новой Симфонии. Предстояло создание финала. Об этом он пишет в начале декабря 1941 года в неопубликованной статье для газеты «Литература и искусство»[2] : «В настоящее время я работаю над 4-ой и последней частью моей 7-ой симфонии. Три части мною были написаны в довольно быстрый срок. Несколько задержалась работа над 4-ой частью, но это и не удивительно, т. к. 4-ая часть должна быть заключающей и завершающей все те мысли, которые были содержанием предыдущих трех частей. Мысли эти – наши дни, наши люди.

 И если 1-ая часть симфонии – это война, то последняя часть – победа. Победа разума над мракобесием, света над тьмой, культуры над варварством. Вот основные мысли, которые являются содержанием моей 7-ой симфонии. Думаю, что через месяц я закончу 4-ую часть и таким образом смогу представить мой труд, посвященный Великой Отечественной войне, на суд нашего слушателя…» (РГАЛИ, ф. 2048, оп. 3, ед. хр. 45).

 Выражением настроений, которые воплощались в Седьмой симфонии, стала другая статья – «24-ая годовщина Октябрьской революции», написанная в конце октября 1941 года. В ней есть строки: «Нашему народу, нашей Родине 1941 год послал тяжкое испытание. 22 июня вооруженный до зубов враг напал на нас. Весь народ встал на защиту своей Родины. Все – от детей до стариков – делают все для защиты Родины, для разгрома врага, для достижения полной победы. Сейчас решается судьба нашей Родины, судьба человечества. В разгоряченном мозгу германского «фюрера» родилась бредовая идея о завоевании всего мира и о подчинении всего человечества «чистокровным арийцам». Ужас этой «идеи» осознали все свободолюбивые народы Европы. Осознают народы всего мира. И все яснее и глубже начинает осознавать и понимать кошмар нацизма Великий Германский народ. И час победы, час возмездия неумолимо наступает. Борьба Красной Армии, стойкая защита каждой пяди родной земли вызывает восхищение и восторг всего передового человечества. Однако враг еще силен. Его ресурсы еще велики, и мы должны все наши силы отдать великой священной цели – Победе. И когда наступит тот счастливый для народов всего мира день, день разгрома и уничтожения нацизма, когда наступит мир для народов всего мира, мы обнажим наши головы, чтя светлую память о наших воинах, отдавших свою жизнь за Родину. Мы увенчаем лаврами и вечной славой наших воинов-победителей. И тогда еще счастливее и радостнее потекут наши дни. Тогда еще ярче и интереснее будут развиваться наше искусство, наша наука и наше строительство.

 А сейчас – все для фронта, все для разгрома врага, все для Победы» (РГАЛИ,ф.2048,оп.1,ед.хр.67).

 Седьмая симфония относится к числу тех произведений со счастливой судьбой, которые сразу привлекли к себе музыковедческое внимание и ныне исследованы во всех деталях. Однако сегодня, когда происходит переоценка творчества Шостаковича, нередко раздаются голоса (на конференциях, в радио- и телеэфире, в научных и политических статьях), что Седьмая симфония – не отражение военных событий, что Шостакович пользовался Эзоповым языком для воплощения других образов и т. д. Поэтому ныне актуально подтверждение: Седьмая симфония порождена патриотическим порывом великого художника и воссоздает образы войны и страстного желания грядущей победы.

 Попытки доказать, что Седьмая симфония навеяна не войной и даже написана до войны, надуманы и унизительны для Шостаковича, заявившего на весь мир, что Симфония посвящена войне (в частности, в авторской аннотации к программке премьеры 5 марта 1942 г.). В рамках данного очерка невозможно привести все музыковедческие и историко-фактологические опровержения этих точек зрения. Остановимся только на некоторых. Авторы подобных версий не учитывают тот факт, что музыкальный материал, в том числе музыкальные темы, могут храниться в воображении композитора или в виде текстовых набросков годами и даже десятилетиями, но обретают окончательный смысл только в определенном сочинении, поставленные в соответствующий образный контекст. Фашизм как политическое явление существовал задолго до войны и мог найти отражение в музыкальных размышлениях Шостаковича (в данном случае в эпизоде «вражеского нашествия»). Переклички же между выразительными приемами разных по «музыкальному сюжету» образов не всегда говорят об их смысловой идентичности. Опять-таки важен контекст, и каждый выразительный элемент обретает смысл лишь в масштабе целого.

 Шостакович, будучи прирожденным симфонистом, безусловно, уже до войны обдумывал новую симфонию. Однако именно война привнесла в нее тот драматический смысл, который он отразил в пламенных словах цитируемых выше заметок, написанных его рукой. О том, что Седьмая симфония создавалась в первые военные месяцы и отражает чувства и мысли того времени, надежду на победу свидетельствуют и сохранившиеся в РГАЛИ нотные автографы первых трех частей с пометками «ВТ» – «воздушная тревога», когда композитор вынужден был прерывать работу и бежать в бомбоубежище, и отмеченные им даты окончания частей. Связь Симфонии с войной подтверждают и выступление композитора 17 сентября по радио перед жителями блокадного Ленинграда, и другие факты биографии, а главное, нравственный облик Шостаковича, который не мог не откликнуться на столь трагические события.

 Несомненный интерес представляет и третья неопубликованная статья того времени – «Умер Рахманинов». Она написана, вероятно, сразу после смерти С. В. Рахманинова, в последних числах марта 1943 года. Существует мнение, что Шостакович негативно относился к творчеству Рахманинова, оно было ему чуждо, об этом, в частности, свидетельствуют и люди, близко знавшие Шостаковича, в том числе его ученики. Однако характеристика, данная Шостаковичем Рахманинову в найденной нами статье, неожиданно опровергает бытующее мнение. Приведем ее: «Умер Рахманинов. Великий мастер музыкального искусства не дожил трех дней до семидесятилетия (28 марта 1943 г.). Рахманинов – это яркая, неповторимая страница истории русской музыки. Во всех отраслях музыкального искусства Рахманинов был первоклассным мастером. Он был композитором, пианистом и дирижером. Он никогда не будет забыт. Его сочинения всегда будут приносить радость слушателям. Но и его исполнительское искусство никогда не забудется, как не забудется искусство А. Рубинштейна, Н. Рубинштейна, Шаляпина, Паганини, Листа и других великих мастеров. Наши потомки должны быть счастливы, что игра Рахманинова записана на пластинки, и эти пластинки мы должны беречь, чтобы навсегда сохранить незабываемое рахманиновское мастерство. Некоторые критики фамильярно и поверхностно рассуждают об отсутствии глубины и самобытности в рахманиновском творчестве, ‘‘упрекают’’ его в ‘’салонности’’ и тому подобной чепухе. Подлинный музыкант поймет, что все эти рассуждения суть плоды нелюбви к музыкальному искусству, плоды недомыслия и недопонимания. Я горячо люблю музыку Рахманинова и считаю его творчество гениальным. Его мелодии всегда своеобразны и прекрасны, гармонический язык своеобразен. Я не считаю себя вправе говорить Рахманинову комплименты. Тому, чем восхищаешься всем своим существом, нельзя говорить комплименты, т. к. слова ничтожны по сравнению с теми [чувствами], которые вызывает во мне великое явление, имя которому Рахманинов» (РГАЛИ, ф. 2048, оп. 3, ед. хр. 45).

 При этом cамая восторженная оценка творчества неотделима у Шостаковича от беспристрастно-строгой критики политических взглядов и поступков: «Я не знал Рахманинова лично. Я не знаю, что это за человек в своей личной жизни. Мне обидно, что последние годы он провел вдали от моей и его Родины. Я не берусь судить его за это, хотя в глубине своей души все же осуждаю его отрыв от Родины и народа. Но мне радостно было знать, что в тяжелые для нашей Родины дни Рахманинов вспомнил, что он является сыном Великого Русского народа, и своим искусством и поступками помогал нам защищаться от фашистского нашествия. Радостно мне ощущать себя современником Рахманинова и больно знать, что этот великий спутник моей жизни ушел от нас навсегда» (РГАЛИ, ф. 2048, оп. 3, ед. хр. 45).

 Статья свидетельствует о глубоком и всестороннем осмыслении Шостаковичем всех значительных явлений культуры, даже если они касаются творчества художника-эмигранта, что было немаловажным для 1940-х годов.

 *   *   *


[1] Эти статьи при жизни Д. Д. Шостаковича не публиковались. Фрагментарно они были процитированы нами в работе «Шостакович в Куйбышеве», напечатаанной в журнале «Музыкальная жизнь» (1982, № 9), полностью они вощли в виде приложений в кандидатскую диссертацию «Творчество Д. Д. Шостаковича в первые годы Великой Отечественной войны», защищенную в 1985 г. в Ленинградской государственной консерватории им. Н. А. Римского-Корсакова. Данных об их дальнейшем опубликовании нет.

[2] На автографе заметки есть надпись, сделанная не рукой Д. Д. Шостаковича: «”Литературная газета“…в Куйбышеве в 1942 году – в присутствии литературных сотрудников написал сам для газеты». На наш взгляд ссылка на 1942 г. ошибочна.

 


Педагогика Культуры № 5 (2006)

Метки: Рубрика: Выдающиеся соотечественники, Овсянкина Г.П.

Печать E-mail

Просмотров: 2373